Сломанная палочка.
Я раздражённо отшвырнула в сторону то, что осталось от моей палочки и злобно посмотрела на близнецов, которые в самый неподходящий момент начали говорить мне под руку.
- Какая муха вас укусила? – злобным шёпотом спросила я, опасаясь говорить громче. Если хотя бы кто-нибудь узнает о наших незаконных экспериментах, то исключение из школы станет одним из самых безобидных вариантов. – Я могла подорвать нас всех.
- Но в итоге просто расщепила свою палочку, - таким же шёпотом подразнил меня Дарси, отталкиваясь от стены и проходя к расщеплённым и немного дымящимся осколкам моей палочки. Просто прекрасно.
Близнецы Дарси и Джулиан Грэйв были занозой в моей заднице ровно столько, сколько я училась в Дурмстранге. В мой первый день в школе, прямо сразу же после того, как я прошла через ворота, они налетели на меня, сбили с ног и радостно сообщили мне, что теперь я учусь вместе с ними в доме Цепеша.
Я не знала многое о мире магии, о самом Дурмстранге и каком-то странном «доме Цепеша».
Тогда я увидела в этих мальчишках какую-то поддержку и едва не расплакалась. Родители сказали, что мы вряд ли увидимся ещё хотя бы раз, потому что это может быть опасно (для меня или для них не уточнялось).
Именно в тот момент я решила, что буду держаться за них. Это стало моей ошибкой и настоящей проблемой. Вместе с близнецами мы вляпывались в самые разные истории, о которых порой бывает даже страшно вспоминать, и примерно с такой же частотой мы получали суровые наказания от преподавателей. Правда, за восемь лет обучения мы научились, как создавать себе приключения, и не попадаться.
Именно этим мы и были заняты сейчас: незаконные эксперименты с жизнью и смертью. Это была страшная, запретная магия. Но мы продолжали заниматься этим последние два года.
Преподаватели догадывались о нашей деятельности, но никто ни разу не поймал нас за этим.
Да, законы Дурмстранга были жестокими, но никто не мог сделать нам хотя бы что-то, пока нет доказательств. А их не было. К концу второго курса мы узнали о том, что в английской школе чародейства и волшебства Хогвартс есть комната, которая появляется только тогда, когда она нужна. Когда нас распределили в ветвь Ножа, которая считались самой таинственной и страшной ветвью из всех пяти существующих, мы поняли, что такая комната необходима и нам.
Ну и создали её ради шутки. Правда, для этого нам потребовалась помощь ещё одного человека.
- Ло, что произошло? – врываясь в комнату и моментально оказываясь рядом со мной спросил Деймон Блэссинг. Естественно он знал, что произошло, потому что тут же ухватил меня за руки и начал осматривать их на предмет повреждений. В последний раз он два дня притворялся мной с помощью оборотного зелья, пока я пряталась от преподавателей с обожжёнными руками. – Мерлин, я просил вас только об одном: занять её чем-нибудь, пока я не приду. Вы не можете справиться даже с этим?!
Я посмотрела на его плотно сжатые челюсти и сведённые к переносице чёрные брови. Он во многом отличался от нас с близнецами: если мы были блондинами, то Деймон обладал чёрными, как сама бездна волосами и такого же цвета глазами, мы любили шутки – он всегда серьёзен. Нас различали всякие разные мелочи, которых было слишком много, но никто из нас не замечал их.
Деймон Блэссинг происходил из древнего рода волшебников, которые славились своими жуткими методами и чрезвычайной скрытностью. Все они были выходцами из ветви Ножа с довольно сомнительной репутацией, поэтому Деймона с самого начала сторонились все ученики. После того, как мы попросили у него помощи с созданием комнаты, потому что Деймон был действительно сильным волшебником, стали сторониться и нас. Но мы с близнецами и до этого не были особо общительными, поэтому по нам это особо не ударило.
Близнецы были из обычной магической семьи, а я выяснила, что моя фамилия Тарф даже не была настоящей.
Деймон отказался от своей семьи, близнецы тоже, а у меня не было её с девяти лет. Но мы заменили семью друг другу. Сейчас вся моя семья находилась в этой комнате.
На последнем курсе в ветви Ножа нас осталось только четверо, все остальные отсеялись за время обучения. И из-за этого нас боялись. Многие шептались у нас за спинами, а иногда и вовсе отворачивались, когда видели чёрную мантию и такого же цвета застёжку на ней в коридоре.
В Дурмстранге все ученики, различались по цветам: синий у ветви Винограда, зелёный у ветви Коня, белый у ветви Светоча, красный у ветви Иконы и чёрный у ветви Ножа.
Джулиан, который до этого момента стоял у стены, презрительно фыркнул.
- Ты правда считаешь, что Шарлотту возможно удержать от этого? – в тон Деймону спросил он. Посмотрев на меня, он продолжил: - Ты ведь именно для этого создал заклинание, которое связало вас вместе. Потому что ты знаешь, что её ни что не может удержать от этих экспериментов.
Я вырвала руки из тёплых ладоней Деймона и по очереди посмотрела на парней, заставляя прекратить словесную перепалку, пока она не зашла слишком далеко.
- Лучше помогите мне восстановить палочку, завтра с утра Тёмные Искусства, на которых я не могу появиться без неё, - напомнила я, бросая взгляд на то, что было моей палочкой не далее, как десять минут назад.
Деймон кивнул, а близнецам ничего не оставалось, кроме как присоединиться.
Мы сели в маленький круг, в центре которого лежала палочка, и сцепились за руки.
Эта магия тоже была не совсем одобренной.
Да и вообще колдовать без палочки… было невозможно. Но только не для нас четверых. Мы сделали магию своей сутью, и она подчинилась нам.
Я закрыла глаза и мысленно потянулась к палочке. Представила в голове, как она медленно обретает форму: сердцевина дракона собирается воедино и начинает сиять ярко-огненным цветом, сверху тут же появляется вишнёвое дерево, мягко оплетая свою сущность, лёгкий изгиб у основания и зауженный кончик. Даже вспомнила про трещинку, которая появилась на палочке пару лет назад.
Когда я открыла глаза, передо мной лежала моя палочка, целая и невредимая.
Улыбка против воли расплылась на моём лице, и я ещё раз переглянулась с мальчиками, остановив взгляд на Деймоне. Его губы растянулись в точно такой же улыбке, и мы поняли друг друга без слов.
Рано или поздно наш эксперимент удастся.
И тогда мир запомнит нас, как людей, познавших саму сущность жизни и смерти.
